О, не обедай! О, постой, -
уста вкушеньем не запачкай... -
ты помнишь: с ветреной собачкой
на даче жил отец святой...
Был пост. Настурция спала -
натурщица свечи пасхальной,
и цвел охальник эпохальный
у млечной скатерти стола;
вериги яст и пития
влачила чопорная челядь;
у черемши ломило челюсть
от чепухи. А кто здесь я? -
пречистый росчерк Ботичелли? 
головка от виолончели?
плясунья? гостья? судия?
Я здесь - откуда? Вызов - чей? -
из Сортавалы? Брно? Мадрида?..
Супруга ли архимандрида?
Болонка ль с челкой до очей?..
О, воскорми, о, воспои
мой дух, балладная лампада,
уволь меня от сервелата,
салата, лани и аи.
В любви слепой, как скорлупа,
не поспеши на задних дапах
на запад, заповедь и запах
азартной трапезы попа, -
не ешь запретный эскалоп,
болонка, белочка, плясунья!..
В высокой степени безумья
над нею длань заносит поп...
Над ней?.. А может, - надо мной
взвихрился хрип архимандрита?..
Собака или я убита
десницей в гром величиной?
Кто прав? Собака? Или поп?
Жир внутренний иль мир духовный?..
Не кушай супа из симфоний,
святым созвучьем полня зоб!
А напоследок я молю:
не продлевай тот грех настырный, -
снеси сирени монастырской
на роль бемольную мою.

1987

1.
Стряслось -
Страшнее, чем потоп,
Чем взрыв светил:
Убил собаку протопоп!
Убил!.. Убил!!
Убил! -
Потопли корабли,
Посохла рожь.
Собаки, хошь - не журавли, -
А жалко все ж.
Зашиб!.. Угробил!..
Вся земля,
Все небеса
Орали, душу пепеля
И волоса.
И впился вой в мое чело,
Как мощный шип:
Когда? Зачем? Из-за чего?
И - чем - зашиб?!
Тут - ни удавка не спасет,
Ни пуля в лоб!..
2.
И вот на исповедь ползет
К поэту поп...
-Лексаныч, брат, прощенья нет
Мне с этих пор!
Я с водкой давеча, чуть свет,
Смешал кагор, -
Велела резать гусака
Жена вчарась...     
Стрезва - на муху бы рука
Не поднялась!..
Уж я для смелости хватил
Чуток ерша...
Да в собачонку угодил 
Удар ножа...
И глыба каменной слезы
с лица сползла.
3.
Слеза упала на весы
Добра и Зла.
И грянул по колоколам
И гром, и свет! -
Переломились пополам
Весы навек.
А следом выжал протопоп
Еще слезу.
Она скатилась на сапог,
Прожгла кирзу...
Был этот поп - дремучих сил, -
Поп  - великан!
Не взвыл, а тихо попросил 
Воды стакан.
И в третий раз, казнясь виной,
Сронил герой
Слезу - с валун величиной!
В мартен - жарой!
Он прохрипел - в поту, в бреду,
Сомлев от мук:
- Все рассказал про ту беду,
Лексаныч, друг... -
И я, припав к его груди,
Глаза утер...
4.
То не кислотные дожди,
Не метеор,
А слезы почву жгли насквозь -
Гранит и соль,
И расплавляли, точно воск,
Большую Боль.
Они фундаментом легли
Под храм и хлев.
Давили слезы из земли
Вино и хлеб.
Смеялись дети. Старички.
Сады цвели.
Плодились кошки. Псы. Бычки.
И журавли.
Закрыл собрание райком,
Окончив труд...
Вот так свершился над грехом
Великий суд.

1987

На свиль-коловерти, на греве-светле,
Кулдычась челом в уголочек,
Жил поп бугаемный в окольном селе,
А с ним - ольняной кобелечек.
Квоктуху надысь укупил наш герой
И снес, взволоченившись, в хату...
Усек кобелишко споживу ноздрей:
Алкалось зело супостату!
Орасина-батюшка шибко хрател,
Допреж окабяка в сивуху,
Егда супротивный поганец-кобель
Сховал в одначасье квоктуху!
Продрыхся хозяин и кушать хотит,
И тужит напрасливо сдуру,
Узрев, что уважил кобель аппетит -
Обстряпал до косточки куру...
Нагрузла кручина тады у попа,
Взыгрались могучие силы, -
Ухряснул дрючиной насусречь горба.
Взбрыкнулась, скопытившись, псина.
И поп, глубенея содеянным злом,
Кумекая млелую долю,
Споклал животину в овраг за селом
И сдюжил над ней епистолю:
"На свиль-коловерти, на греве-светле,
Кулдычась челом в уголочек,
Жил поп бугаемный в окольном селе,
А с ним - ольняной кобелечек...".

1989

                * * *
В замке датского короля - грозного варяга,
жил аббат, фа-фа-ля-ля, и его собака;
берегла их от греха, гриппа и ремонта
Ихо благородие - госпожа Дремота.
У аббата - гуляши, у собаки - блохи.
Жрет аббат от всей души, а собаке - крохи!
Благородство, совесть, честь у аббата - в брюхе,
а собака хочет есть, - воет с голодухи...
                * * *
Батюшкин песик в хроническом голоде рос, поди, -
белый, как аист, с печатью ума на челе...
Господи, Боже мой, Господи, Боже мой, Господи, -
дай же ты каждому мяса (и мне в том числе).
В синей футболочке, Боже с глазами лиловыми, -
сделай же милость, - животное не умори!
Я комплименты пошлю тебе фирмы "Мелодия"
и патефончик, чтоб слушать мотивы мои.
                * * *
Вы слышите - грохочут сапоги
и пушки агрессивные палят...
И в битву, недокушав пироги,
уходят батальоны королят.
А где же ваша курочка, аббат,
когда вы возвращаетесь назад?
Голодная собачка со стола
божественную тпицу унесла...

Глуха, безнога и слепа -
Назад немало лет, -
Была собака у попа
худая, как скелет.
Сильнее кошек и кобыл, 
И похоти мирской
Угрюмый поп ее любил
И редко бил доской.
Упал однажды со стола
Вареный труп козла.
К нему - тихолько. как могла, -
Собака подползла...
Но попадья вошла как раз -
Свирепа и скупа.
Зловещим воплем залилась
И вызвала попа.
Дала веревку, два ружья,
Секиру, яд, копье...
- Ступай! - велела попадья, -
И загуби ее!
Ни слова поп не смог сказать,
Присел к любви былой
И начал горло ей терзать
Заржавленной пилой.
Предсмертный выпустивши стон,
Тягучий, как кагор,
Душа собачья вышла вон,
А поп схватил топор.
Рубил, рыдая, до зари,
Высверливал глаза...
Змеяся, струилась из ноздри
Кровавая слеза.
Он длани липкие свои
Отмыть не захотел, -
В покои спящей попадьи,
Как демон, залетел.
Смочил бензином плечи, грудь,
Свечу поднес, дрожа,
И отпустил супругу в путь
С восьмого этажа.
Под идиотский адский смех,
Вопя: - Люблю! Люблю!.. -
Поубивал соседей всех
И сам залез в петлю.
Перевернулся мир. Аминь!
Проклятая судьба...
Так выпьем яду на помин
Из черепа попа.

1983

Last updated September 1, 1996.